Филип Фармер - Властелин тигр [= Владыка тигр, Бог-тигр, Властитель тигр, Лорд Тигр]
Когда Расу исполнилось девять, ему неожиданно разрешили спуск с плато. При условии, что он будет возвращаться домой засветло.
— Почему же раньше запрещалось, а теперь вдруг можно? — удивился мальчик.
— Так написано.
Юсуфу вечно отделывался одной и той же фразой: «Так написано».
— Написано где?
— В Книге.
И ни слова сверх этого.
Когда Рас собрался в свой первый дозволенный поход, Мирьям, рыдая и душа сына в объятиях, умоляла отказаться от гибельного намерения.
— О сынок мой, сердце матери не выдержит, если ты сгинешь в джунглях. Останься со мной, не уходи никуда!
— Мальчик становится мужчиной, — проворчал старый Юсуфу. — Кроме того, так написано.
Но и его глаза подозрительно блестели, когда он провожал мальчика. Дойдя до начала равнины, конец которой терялся в зарослях, Юсуфу проверил амуницию Раса. Большой нож, тот, что был найден в хижине возле озера, сплетенная из луба веревка, лук и колчан с десятком стрел — все оказалось в полном порядке. Кроме оружия, Рас захватил с собой, сложив в поясную сумку, зеркальце, каменный оселок и черепаховый гребень.
— А сейчас, — хмуро вымолвил Юсуфу, — последнее напутствие. Внизу обитает племя нечестивых вонсу. Ты прежде еще не сталкивался с людьми; единственный человек, которого ты знаешь, да и то, пожалуй, не слишком, — это ты сам. Не надейся, что вонсу примут тебя, как мама с папой, с распростертыми объятиями. Они очень опасны и прежде всего постараются тебя уничтожить. Будь осторожен, сынок, не ходи открыто. Подкрадись, как при охоте на леопарда. Понаблюдай за ними издалека, втайне. И учти, если ты попадешь к ним в руки живым, то пожалеешь, что вообще на свет родился.
У тебя, впрочем, есть одно преимущество. Вонсу могут принять тебя за духа, за призрака. По их поверьям, духи должны быть бледными, а таких, как ты, белых людей они еще не встречали. Может, их поверья и справедливы, не знаю, с духами не сталкивался. Но ты вовсе не дух, запомни хорошенько, ты — человек. Если вонсу примут тебя за духа и со страху побегут, не преследуй, не загоняй их в угол.
Юсуфу крепко обнял мальчика на прощание. Рас был растроган, хотя про себя невольно отметил, что уже перегнал отца ростом. Каким же тот станет маленьким, когда Рас повзрослеет!
Чмокнув отца и сглотнув комок в горле, Рас убежал. Миновав заросли, спустился с плато — Птица Бога мешать на этот раз не стала. Река, двумя водопадами низвергаясь с плато, снова сливалась воедино у подножия скал и убегала в джунгли. Вдоль ее извилистого русла Рас и шагал до темноты. Затем, соорудив на дереве безопасное гнездо, поспал; утром, подстрелив мартышку и поджарив ее над маленьким костерком, позавтракал. И отправился дальше.
Спустя несколько часов Рас услышал первые голоса. Этот волнующий миг, миг первой встречи с людьми он запомнил на всю жизнь.
Крайне осторожно, в точности следуя отцовским наставлениям, он подобрался ближе и увидел за рекой стены деревни. Скрываясь среди ветвей, Рас долго изучал окрестности, затем, выбрав местечко, почти скрытое от глаз обитателей, переплыл реку. Подыскав дерево поразвесистее, забрался как мог выше и принялся разглядывать женщин и детей, работающих в поле.
Рас дрожал от любопытства, смешанного со страхом. Со слов родителей он знал, что вонсу черны как смоль, волосы их курчавы, а сами они свирепы, как исчадия ада, и вообще — лишь наполовину люди. Но то, что предстало его взору, выглядело несколько иначе. Да, они темнокожи, но не черны как смоль, не темнее Мирьям. Правда, у матери прямые волосы, орлиный профиль и тонкие, как у леопарда, губы У вонсу же — прелестные кудряшки (всклокоченные и спутанные, как их черные мысли, по словам Юсуфу), толстые губы и широкие приплюснутые носы с глядящими вперед ноздрями.
Даже Юсуфу чем-то неуловимо походил на них, правда, при этом был значительно ниже — с вонсу-подростка. И еще от вонсу родители отличались непропорционально большими головами и крохотными конечностями. Лица воинов-вонсу были наги в отличие от лица Юсуфу с длинной, чуть ли не до колен, бородой.
Рас поглядел на себя: его кожа, светло-коричневая от солнца, в потаенных местах напоминала бледностью рыбье брюхо. С год назад мать подарила ему зеркальце. Первый же взгляд в него стал для мальчика потрясением, настолько мало он походил на своих родителей. Ему ведь так хотелось быть на них похожим, быть сыном своего отца, яблоком от яблони — но в зеркале неумолимо отражались огромные, ни на что не похожие серые глаза, прямой тонкий нос и узкая щелочка губ!
Позже, примирившись с неизбежностью, Рас утешал себя мыслью, что унаследовал, пусть даже с некоторыми изменениями, черты матери.
Но в тот день — он запечатлелся в памяти как День зеркала — Рас всерьез усомнился в родстве с Мирьям и Юсуфу. И примерно тогда же заподозрил, что они вовсе не обезьяны, как уверяют. А если даже и обезьяны, то отнюдь не шимпанзе или гориллы или еще какие-то известные ему виды. И начал приставать к ним с расспросами. Угрозы наказать мало помогали родителям; отговорки и экивоки не удовлетворяли Раса, и полгода спустя Мирьям сдалась. Она открыла мальчику, что Юсуфу не отец ему, а отчим, и поселился с ними уже после рождения Раса. Признание было сделано, пока Юсуфу ходил на рыбалку. Но сомнения Раса в подлинности ее материнства Мирьям отвергла наотрез и поведала, что истинный отец мальчика — сам Игзайбер.
Ох, непросто было Расу поверить, что он — сын Бога. Мирьям нарассказывала ему об этом столько всевозможных баек, что со временем мальчику пришлось выстроить самостоятельную версию собственного происхождения.
Что же до Юсуфу, так тот просто признался, что не отец Расу. Но любит его даже больше, чем собственного сына. Рас так пропорционально сложен, у него такие красивые руки и ноги, он просто прекрасен — и он, Юсуфу, никогда с ним не расстанется. Вот Мирьям, ту пусть забирает к себе Игзайбер. Меньше мучений! Даже Игзайберу не по силам порой заткнуть фонтан ее красноречия! А ее норов — точно у верблюдицы, страдающей запором в брачный период!
Смысл приведенного сравнения почти ускользнул от Раса — он никогда не видел верблюдов воочию, они не водились ни на равнине, ни в джунглях. Лишь помнил картинку из книжки в озерной хижине. Юсуфу пояснил, что когда-то в их краях еще встречались такие животные, но затем мало-помалу вымерли. «И к твоему счастью, сынок, что вымерли — они ужасно воняли!»
Рас вспомнил все это, не сводя глаз с вонсу и продолжая вздрагивать от возбуждения. Часть его сознания сосредоточилась на людях перед глазами; другая — чисто рефлекторно контролировала тылы на случай опасности; третья, крохотная, оставалась с родителями — он видел и слышал их, как воочию. И какой-то участок мозга сводил все воедино, вызывая странное чувство смещения, отстранения. Казалось, даже происходящее сейчас и здесь происходит с ним самим как бы помимо его участия. Все это — непостижимо глубокое, темное, плотское и духовное одновременно — и было им самим, Расом.
